|
Вышивка чувств
Сумерек черника с молоком
Пятнами ложится в небесах.
С загнутым истертым уголком
Не откроешь книгу. На руках
Сядешь у окошка вышивать.
Пяльцы полотна натянут круг.
Нет, не покрывало на кровать,
Не рубаху, чтоб смущать подруг,
Не платочек, чтобы пот со лба
Суженного на глазах у всех
Утереть, не ярмарочный бант,
И не скатерть для хмельных потех.
Выложишь на грубое сукно
Долгие упругие стежки
Из того, что было мне дано,
Чем спасаться должно от тоски.
Золотые нити – солнца свет,
Вера и надежда заодно.
Серебром - венцы моих побед –
Не померкнет через век оно.
Синим на сукно ложиться даль
Та, что мне увидеть предстоит.
Серой стежкой тихая печаль,
Рыжей – радость светлая горит.
Расцветают маки на крови
Там, где уколола ты персты.
Лишь по тонкой линии любви
Белой ниткой вышиты кресты.
автора не нашла
*****
Реквием
Златошвейка-судьба о мои непослушные пяльцы
Исколола все пальцы, трудясь над белёным холстом.
Без особых изысков для временного постояльца,
Вышивая лишь изредка гладью, а чаще – крестом.
Заплеталась причудливо нитка в уток трафарета,
Где была, зачастую, мне вместо конвоя канва.
Где служил натюрморт сублимацией автопортрета,
И его композиция явно была не нова.
Так стежок за стежком мне стяжали пустые скрижали
И нетореный путь буреломом, да по целине,
И узлы, как нарывы, где всё же разрыв не сдержали
Вдвое скрученные и мои, и твои мулине.
Мой потёртый узор мастерица всё реже латает,
Хоть и рук не бросает, но красками явно скупясь.
И иголка над вышивкой птицей давно не летает,
А с трудом протыкает когда-то ажурную бязь.
Не корю я судьбу, ведь привыкла она к укоризне,
Но с последним клубка размотавшихся ниток витком,
Я боюсь одного – осознать, что дневник моей жизни
Вдруг окажется наскоро маранным черновиком.
Сотона(с)
********
Жена эпоху вышивает
и домом ходит тишина.
Такой эпоха не бывает,
но вышивает-то – жена.
Шмыгнула нитка за иголкой –
трёхсотый номер DMC*.
Дорога, барышня, двуколка
и неба ветреная синь.
Куда потащится эпоха?
Хоть крестик вышит в никуда,
дорога тянется от бога
и даже к богу, иногда.
Не уточняй, святой, к какому
и в доме загаси пожар.
Из всех неведомых
искомый –
твой перевёрнутый Земшар.
Повозка ходит за оглоблей,
оглоблю тянет чёрный конь.
По шее ты получишь, в лоб ли –
не загаси души огонь.
А что же барышня-эпоха,
к чему румянец на щеке?
Кому – любовь, кому-то похоть,
и всё смешалось в ямщике.
Ямщик невидим. Чёрный крестик
коня довышьет наугад.
А вот и нитка чёрной лести
и нитка зависти, как гад.
Для каждой гадости по квоте,
чтоб всё вместилось в паспарту.
Жена упрямо ниткой водит
и заполняет пустоту.
Любуюсь жёниной работой.
А где же полукрестик – мой?
Не обойдён ли бога квотой,
нет, не заоблачной – земной.
Вот кто-то мчится по Планете,
на отдых не сбавляя бег.
Свою ли жизнь, как пёс пометил,
в собачей жизни – человек?
Мудра жена, из всех иголок –
втыкает ту, где нить красна.
Как ярок он – судьбы осколок,
и как заоблачность ясна!
Безбрежен мир, канва всё шире,
а вот и нитка доброты.
Жена с иглой подобна Шиве
и с ним, наверное, на ТЫ.
Владимир Мацуцкий
*********
В хрустальной вазе белые гвоздики
Ты вышиваешь, сидя у окна.
Так весело играют солнца блики,
Искрится синью чистая вода.
Остановилось время у порога
И лишь стежки ведут минутам счет.
Оставлены заботы и тревоги,
Игла творит волшебный натюрморт.
К узору нежно голова склонилась
И марш победный зазвучал в душе,
Еще стежок – и чудо совершилось,
И ожила гвоздика в хрустале.
Зинаида Рой
*******
Хельга Харен
Вышивка
И зачем на ночь глядя взяла пяльцы —
Звездный луч иглой исколол пальцы,
Отравил кровь, а ты все не шел.
Паутина долго меж рам дрожала,
Там буравил тихо паук жалом
Сердца жертвы живой шелк.
И каким ветром ты сейчас дышишь?
Под моей низкой остывшей крышей
Стол накрыт и ужин согрет.
Лишь вино откупорить не сумела,
Все равно — без тебя бы я есть не смела.
Виноград и сыр на десерт.
Бормотание в пустоте комнат.
Ночь опять здесь, ночь меня помнит.
Полон тьмы ее капюшон,
Но она плеснет мне в глаза утро.
И настойчиво врет сверчок мудрый:
«Будет все. Будет все. Хорошо».
*******
ХОМЯКУ ОТ СУСЛИКА
Опять любимый мой хомяк ушёл в подполье,
Не в зазеркалье, не в запой, а в заиголье.
Опять станок, опять канва, да шорох ниток.
Затихарилась, как в норе, не шлёт открыток.
Лишь ночью, тихо добежит до ноутбука,
Друзьям посланье отстучит, а мне - ни звука.
И снова, прыг в свою нору, и вышивает,
И даже толстый рыжий кот ей не мешает.
А я один хожу, грущу, по ней вздыхаю,
Я свою хомочку люблю и обожаю!
Ведь, это сколько надо ей иметь терпения,
Чтоб довести нелёгкий труд до завершения!
И я любимой подношу чаи, варенье,
Чтоб не зачахла, пока шьёт своё творенье!
Всё жду, когда мой хомячок от счастья взвизгнет,
И лучик радости из глаз любимых брызнет.
То значит - кончен её труд, мои мученья.
И значит, скоро зазвучат вновь поученья,
Что ем не так, хожу не так, не так читаю,
А я от голоса её, ну, просто таю!
Опять со мной мой хомячок, мой милый шустрик!
И я люблю её! Люблю! Я - хомкин суслик!
Юрий Антонов
********
ХОМЯК И ЖАБА
Есть страсть одна у "хомяка" -
Запас хомячить на века.
Ему дай волю - всё упрёт!
Спасибо, "жаба" не даёт.
Вот так и "хомочка" моя
Вздыхает: "Пенсия мала!"
А то купила бы себе
В запас две тонны мулине,
Наборов тыщу, да канвы,
И хоть кладовки все полны,
Но страсть у "хомочки" моей
Любого разума сильней.
Вот потому, мои друзья,
У нас в семье за "жабу" - я.
Лишь начинает хомка хапать,
Я начинаю громко квакать.
Глядишь, и страсть её остыла,
Такая вот, у жабы сила.
Но лишь в глаза её взгляну,
Даю душою слабину.
И тает "жаба", словно снег.
Да-да, я тоже человек,
Я свою "хомочку" люблю,
И что ей надо, сам куплю.
Юрий Антонов
|
